***

Марк Вербер
Тридцать четыре
 
          Меня зовут Джек, мне тридцать четыре года. Я начал примерно лет с двадцати семи, когда в эйфории первого перехода я понял, насколько тесен мне этот мир. Другие миры вначале случались редко, они возникали сами, щелчок и сдвиг. И я замирал, восторженный как старлетка, что мне разрешили и показали их.
          Попробовав раз, вернёшься за новой дозой. Конечно же я, беспечный, на них подсел. Я жадно глотал ночной океанский воздух, бродил в подземельях, чувствовал это всем своим существом. Я очень хотел остаться в одной из таких прекрасных альтернатив тому, что придётся стать безобразным старцем, загнуться во цвете лет как бедняга Стив. Меняя тела свои на свои, я жил бы в пространствах без хода времени, без границ, и, местных существ считать перестав чужими, я падал бы с ними вверх, поднимался вниз...
          Не зря говорится - бойся своих желаний. Я здесь, в этом доме, в тридцать четвёртый раз. Какая ирония чисел... Я доживаю наверное свой последний такой экстаз. Она появилась будто бы ниоткуда - охотница за живущими, леди-бой. Вот если б не взгляд - юна, златокудра, курва - такую бы мне хотелось позвать с собой. Но два револьвера, лёгших в ладони ловко, два выстрела в знак приветствия в молоко, в янтарных ледышках - шейк торжества с издёвкой - а, значит, знакомство вряд ли пойдёт легко. Она из таких, с которыми точно знаешь зачем она здесь и просишь «давай скорей». Немного досадно – тихо играет Nightwish, огонь из камина плещется в вискаре, я завтра бы здесь отпраздновал тридцать пятый, но вряд ли она захочет уйти ни с чем. Из капли свинца и влажных прохладных пятен багровый цветок распустится на плече, и станет спокойно. Господи, как спокойно кивнуть ей «бери» в ответ на её «отдай». Она так хотела выйти из этих комнат хотя бы на день, желательно - навсегда, а я остаюсь. Я может увижу, что же на тридцать четвертом запертом этаже...

          ...то самое чудо-зеркало уничтожив, она насладится всем, что оставил Джек: от нового тела радостно сносит башню - мир заново полон радужных перспектив. Она влюблена в себя и в его рубашки, и ей ни за что не дать тридцати пяти.